Частное учреждение по защите домашних животных ЗОО 37

19.09.2013

Статья в газете "Завтра

Одна из примет российского житья-бытья — человек неопределенного пола и возраста в истрепанной одежонке с драной полосатой сумой в руках, а поодаль — стайка бездомных псов. Подобную картинку встретишь и на Камчатке, и в атомграде Заречный Свердловской области, и в Иваново… В столицах бесхозных собак всеми способами убирают с улиц, как грехи свои, — с глаз долой, да и бомжам достается… И все же в крупных городах приютов для них побольше, и народ там богаче — подают щедрее, да и псов подкармливают, но главное — помойки, настоящий Клондайк… В провинции хвостатых бродяжек просто уничтожают и утилизируют, а бесприютные страннички, побираясь на папертях, тихо растворяются в никуда… Недавно директор Института экономики РАН, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг точно заметил: "У нас сейчас две разные страны, граждане которых не имеют друг к другу никакого отношения. Есть маленькая страна с очень богатыми и большая — с очень бедными. Разрыв между ними катастрофический". Продолжая эту мысль, добавлю: и в этой "стране бедных" лишь шаг отделяет почти каждого от того, чтобы перейти черту к бездомности и нищете. На вопрос о том, сколько у нас в стране бомжей, не может ответить никто. По разным оценкам — от 3 до 5 миллионов взрослых россиян. Современный российский "бомж" — это холостой мужчина, 35-40 лет, без документов, достаточно интеллигентен, что отличает его от бездомных Западной Европы: окончил школу, техникум, колледж или ПТУ. При этом многие имеют букет характерных заболеваний, вызванных недолеченными травмами, постоянным недоеданием и переохлаждением. Если ранее почти половину бездомных России составляли люди, вышедшие из мест лишения свободы, то сейчас их стало значительно меньше, сейчас преобладают в этой среде люди, оказавшиеся на улице из-за семейных проблем — около 40%. И эта доля неуклонно растет… Исследователи объясняют эту тенденцию как "следствие морального распада в обществе, семьи всё чаще разрушаются, меняются ценности у людей, и родные и близкие больше не на первом для них месте. Целью в жизни становится всё, что угодно: материальное благополучие, увеселения, эгоистичные устремления. Тем более, что на протяжении нескольких лет нам постоянно внушали, что так думать модно". Ивановская область — не исключение из общего правила. И расслоение налицо, и бомжей, и бездомных псов там хватает. Десятилетия "реформ" откатили регион в разряд "депрессивных". Текстильный. Живет там Антонина Александровна Васильева. По натуре своей она из тех, кто не рассуждает о необходимости "творить благие дела", — она их делает. Самоотверженно, во многом отказывая себе, не считаясь со здоровьем и временем. К тому же, ее труды не обещают славы и наград, зато могут вызвать и вызывают у немалой части сограждан скептическую, а то и насмешливую улыбку, даже неприятие, мол, подумаешь, нашла на кого деньги и силы тратить… Однако, есть подкрепленное опытом наблюдение, что рассуждающие подобным образом вряд ли сами протянут руку помощи тем, о ком они на словах так пекутся… А забота Васильевой — бездомные животные, тема в России трудная, от которой чиновники разных мастей всячески пытаются отмахнуться, про себя считая зоозащитников людьми не вполне адекватными, что не мешает заинтересованным службам "наваривать на собаках" немалый доходец. Начинала она с частного бюро "Ищу хозяина". Вся информация по городу и окрестностям о несчастных бродяжках и "потеряшках" стекалась к ней. Васильева сама ездила за бесхозными кошками и собаками, устраивала их на передержку, а если не получалось — забирала кого-то к себе в квартиру, лечила, выхаживала. Трудами Васильевой и ее добровольных помощников около тысячи животных обрели дом. Теперь, вот уже третий год, действует ее частный приют, построенный целиком на собственные средства и при поддержке друзей. В ипотеку под залог квартиры выкупила она заброшенную ферму и стала переустраивать ее под приют по собственному проекту. Стоит сказать, что у Васильевой три высших образования, экономическое и юридическое она получила за последние годы, своя небольшая бухгалтерская фирма, она лихо водит старенькую машину и без боязни идет на контакт с любой собакой. Псы чувствуют ее открытую добрую душу и редкое нынче качество — надежность, а это ключ к сердцам самых озлобившихся и потерявших веру в человека. Теперь на месте прежних руин возвышается светлый, уютный, отделанный сайдингом дом, больше похожий на коттедж, площадью 535 кв. м, из них отапливается — 250. Приют рассчитан на 120 собак и 150 кошек, но постоянно переполнен. Здесь есть приемная, карантины, щенники, вольеры для питомцев, пищеблок, кабинет ветеринара и операционная, комнаты для волонтеров и сотрудников приюта, подсобные помещения, две площадки для выгула по 250 кв.м. В подсобном хозяйстве имеются загоны для коз, курятник, колодец. На втором этаже планируется оборудовать зоогостиницу. Третий год идет, как живет Васильева по принципу "и один в поле воин". Можно ли подвести какие-то итоги? — спрашиваю я её. — Проблема с бездомными животными оказалась огромной. Если б знала заранее, наверное, не взяла бы на себя такие обязательства. Теперь-то я вижу ее в полном объеме и знаю, как надо ее решать в нашей области. А пока — город выделил 4 с половиной миллиона на три года на решение проблемы с бездомными животными, но до этого только на убийство выделялось в год 2 миллиона. Видите, насколько не продумано, не просчитано всё? А как просчитаешь, если нет четкого представления, сколько у нас бездомных животных, сколько — хозяйских… Местные власти, город, с энтузиазмом относятся к моему делу, но поддержки реальной нет. Ясно, что проблем много других. Значит, не пришло время… Сейчас город собак не отлавливает, требуют заниматься этим коммерсантов, а те пользуются втихую запрещенным, мучительным для животных дитилином. И никто за этим не следит. Приют мой — хозяйство беспокойное. У меня ведь еще бомжи социализацию проходят. Есть городской приют для них на 50 коек. Туда можно прийти к 17 часам и остаться на ночь. Днем их выставляют оттуда. Месяц пребывание бесплатно, потом — 20 руб. за ночь. Их там не кормят, дают только место для сна. Ночлежка, по сути… Работа — уборка мусора за 250 рублей в день. В моем приюте, как правило, трудится до 11 человек, и живут они здесь постоянно. Комнаты уютные, телевизоры есть, питание обеспечено. Всего через приют человек 50 прошло, в том числе и бывшие зэки. Нахожу людей через церкви. Многие из них нормальной домашней жизни не видели, по хозяйству ничего делать не приучены. Некоторые поначалу даже не могли спать в чистой постели. У каждого — своя горькая история. Вот Оля — 46 лет, детдомовская, 23 года по тюрьмам, Дима из Фурманова — 34 года, сам пришел по моему объявлению в храме. Он имел частный дом, по пьянке сел в тюрьму, пока сидел — дом разграбили, разобрали систему отопления. Дима по профессии слесарь, но производства-то в области нет. Еще работают у меня два бомжа, состоящие в гражданском браке. Сергей воевал в Чечне, реабилитация оказалась лишь на словах, попал в тюрьму, квартиру в его отсутствие разменяли, получил комнату без отопления, без света. Жить нельзя, значит, и работать в районе не может. Девушка его — из семьи алкоголиков, в приюте трудится поваром. У нее-то жилье есть, но брат занял и туда не пускает. Георгий у нас старше всех, жил он в Грузии, с распадом Союза вынужден был уехать оттуда, сын его воевал в Чечне, потом устроился где-то в России. Найти бы сына, но у Георгия украли документы в Москве, где он работал на стройке в 90-е годы. Вот и маялся он без документов, без денег, на все руки мастер, а не берут никуда, возраст… 20 лет в России, гражданства нет, был у него вкладыш, но все пропало. Сейчас стараюсь помочь восстановить ему документы. Прибился к нам как-то Женя из Питера, с двумя высшими образованиями, философ, поэт, пришел весь завшивевший, отмыли. Квартиру жене с ребенком оставил, скитался долго по монастырям и церквям, все каких-то ответов на вопросы свои искал. Отогрелся и ушел через месяц Бог знает, куда… Всех, кто приходит с желанием работать в приюте, я принимаю, никому в душу не лезу. У меня лишь одно требование — не пить. Выбирают они себе занятия сами: кто строит, ремонтирует что-то, кто вольеры чистит, выгуливает собак, убирает мусор, моет полы. Постепенно привыкают люди к нормальной жизни и есть надежда, что не вернутся они на помойку. По желанию берут выходные, я выделяю им деньги на проезд, обеспечиваю одеждой, обычной и рабочей. Беда, у многих нет привычки к систематическому труду, приходится быть психологом, искать к каждому подход. Сейчас в жизни приюта новый этап. Я активизировала работу по привлечению волонтеров.